В
нашем общежитии царили свои прибамбасы. Каждый вечер у кого ни будь,
был праздник. Он, естественно, отмечался. Денег тогда ещё офицеру
хватало, а отсутствие жен не мешало их тратить. Водка лилась рекой и
заснуть, не напившись, было нереально.
Когда водка заканчивалась, за
ней посылали на "Нямунос" (точка неофициальной продажи спиртного).
Иногда, устав от мужского коллектива, приводили "девушек". Они чаще
всего быстро упивались и теряли ориентацию во времени и пространстве.
Иногда, по этой причине танцевали на столах. Потом их, как правило
"любили". Нередко по очереди.
Первым "девушку" принёс Витя. На
третий день проживания в общаге. Они с другом ходили в бар и уговорили
какую-то пьяную тётю заценить их офицерский быт. Сначала всё было ничего
– тётя передвигалась сама. Но после преодоления КПП, в ходе перемещения
к месту постоянной дислокации она отключилась. Витя и товарищ решили её
нести. Что бы срезать путь, понесли через плац. Недалеко от трибуны
умаялись и присели отдохнуть. Витя присел на тётю. В таком положении его
и застал, проходивший мимо замполит нашего дивизиона. Он проверял
караул и направлялся в штаб. Витя временно протрезвел и сказал, что
девушку, на их глазах сбила машина и они несут её в санчасть к доктору.
Замполит заглянул в лицо девушки и отшатнулся. К их удивлению, он легко
удовлетворился объяснениями и просил сообщить результаты обследования… В
общежитии девушка ненадолго пришла в себя, описалась и опять
погрузилась в глубокую кому. Из комнаты "боевое трио" сразу же выгнали.
Боевые товарищи временно приуныли, но проделав столь долгий путь
отступать не захотели. Они помыли "девушку" в душевой и всё равно
использовали по назначению.
Утром, после углубленного
"обследования", протрезвевший Витя бегал по общаге, страшно матерился и
орал: "Ясное дело замполит легко поверил! Такая харя! Да ещё и … Ну
ладно мы пьяные были, а вы то! Суки! Не могли нас остановить!".
Периодически он останавливался, бережно доставал свой "агрегат" и с
мученическим выражением лица осматривал его на предмет повреждений – в
трезвом состоянии Витя смертельно боялся венерических заболеваний.
Однажды
в общежитие привели несколько "нормальных" девушек и одну
"ненормальную". После праздника и танцев, девушки, как всегда равномерно
распределились по помещениям. "Ненормальная" девушка, во время интимной
близости с понравившимся кавалером, всё время переживала, что в комнате
ещё кто-то есть. Андрей (со второй батареи) успокаивал её и утверждал,
что они одни, упорно не замечая тихо сидевших повсюду сослуживцев. В
моменты, когда девушка пыталась привстать и оглядеться, они с
характерным кроватным скрипом заваливались на солдатские койки. Как
только "любовь" возобновлялась, с тем же скрипом занимали первоначальные
позиции. Когда Андрей поблагодарил за вечер, и его сменил… другой
товарищ… девушка всё поняла. Она села, спрятала лицо в ладошках и стала
плакать... Она плакала тихо навзрыд и так горько и искренне, что ей
удалось превратить пьяное быдло в людей. "Люди" включили свет, выключили
музыку и стали её успокаивать. Успокаивали долго. Извинялись, пытались
развесились. Вскоре к успокаивающим присоединились "подружки" из
соседних комнат... В общем, праздник не удался. К утру, мужики
осознали ошибку и, проклиная выбор "любовного объекта", отвезли "его"
домой. На такси. Андрей, как самый удачливый, был озадачен коллективом
подарить цветы.
Вскоре, устав ходить за девушками в местный
кабак, народ уплотнился и освободил одну комнату. В результате,
некоторое время (пока не вычислило начальство), в ней жили три девушки.
Поселили их, как чьих-то приехавших жён. Они готовили еду, накрывали
стол, вечером праздновали со всеми, а ночью скрашивали суровый
офицерский быт. Некоторые ребята находили их весьма соблазнительными… в
интимном плане, хотя меня лично перспектива оказаться в числе "прочих
обладателей" всегда коробила. Оказалось, что в этом плане я очень
брезглив. Не могу сказать, что подобных мне не было вовсе. Вскоре,
как-то незаметно, все "брезгливые" и "желающие спать по ночам"
переместились в дальнюю комнату… и жизнь у нас стала потихоньку
налаживаться.
Когда Литва добилась самостийности, самым реальным
ночным развлечением, было отправиться кормить голодающих. После
празднования, народ одевался в полевую форму, битком набивался в
"таблетку" (машина военной скорой помощи, на базе УАЗа) и отправлялся к
башне "Гадеминоса". У её подножия постоянно голодали голодающие,
требовавшие немедленного вывода советских войск из Литвы. К моменту
нашего прибытия на место голодания, многие голодающие, как правило,
успевали уйти домой, дабы поужинать и выспаться. Но не все – на месте
голодовки оставалось около пяти-десяти человек. Их мы и кормили.
Процедура
носила профилактический характер. Сначала всех строили. Каждому, из
пакета, вручался кусок хлеба или другой недоеденный во время праздника
провиант. Пока голодающие подкреплялись, мы читали плакаты и уточняли,
кто их писал. Автор, обычно, не находился. Более того, подкрепившись,
голодающие начинали по иному смотреть на плакаты. Многие находили их
совсем не актуальными. Даже порывались сорвать и уничтожить. Мы не
видели препятствий… После подобного променажа, мы, как люди военные,
чувствовали свой личный вклад, в благо литовского народа и, помочившись
на палатку, уезжали обратно в общежитие.
Как-то летом,
поздно вечером, в общагу пришел вдрибадан пьяный Костя-зенитчик и
сообщил, что у него в кабаке забрали пистолет. Оружие мы всегда носили с
собой – передвижение без оружия в городе начальство не приветствовало. Выяснилось,
что Коля пошел в кабак, там с кем-то зацепился и нарвался на
неприятности. Кроме того, что ему разбили морду, у него забрали деньги и
ПМ. Народ сразу обрадовался, что есть возможность помочь товарищу и,
оперативно прервав чей-то праздник, отправился на место происшествия. Там
устроили погром. До стрельбы не дошло – разобрались кулаками. Обидчиков
Коля вспомнить не смог. Он вообще с трудом видел и разговаривал. В
результате, всех посетителей по очереди обыскивали и выпускали на волю.
Вскоре приехала полиция, но вмешиваться не стала (у них были строгие
инструкции не поддаваться на провокации военных). Наконец ПМ нашли.
Обладателя, а значит и Колиного обидчика, хорошо попинали и отправились
домой. Коля, чуть не описался от восторга и сразу же безмятежно уснул. Утром
он очнулся в отличном настроении, но ближе к обеду опять ходил мрачнее
тучи. На вопрос: "Чем он недоволен?", Коля ответил: "Номер у пистолета
не мой…". Пришлось ему решать вопрос с начальником службы РАВ и
перебивать номер.
Однажды вечером мы что-то отмечали... ну и...
как обычно... кончилась водка... мы пошли за бутылкой "на точку". Пошли
вдвоём – по одному выходить через КПП строго запрещали. Вскоре нас
догнал Юра. Он ходил тяжело, но испытывал горячее желание проветриться
за компанию. Половину пути Юра держался достойно, но потом его стало
шкивать. Причем значительно. Устав перемещать его в пространстве, мы
решили завести Юру в подъезд и спрятать до нашего возвращения. Мы
посадили его на лестнице, дали закурить и попросили нас подождать. Юра
легко согласился и сразу закемарил.
На обратном пути мы зашли за
Юрой, но его в подъезде не оказалось. Место мы помнили четко. Сигарета
на полу и смятая задницей газетка на ступеньке, выдавала его недавнее
присутствие, но самого Юры не было. Мы проверили подъезд до самого
верха, обкричали соседние подъезды дома – Юры и след простыл. Совсем не
обеспокоившись, мы решили, что он прочухался и пошел обратно в
общежитие. Но там он тоже не объявлялся. В результате, оставалось только
одно – усугублять дальше и ждать его прибытия. Всё бы ничего, но утром
должен был состояться строевой смотр. Юрино присутствие, естественно,
было обязательно… Юра появился перед самым построением, когда
напряжение достигло апогея. У всех отлегло. Дождавшись окончания
плацевых мероприятий, мы потребовали объяснений. Всего… Юра не
помнил... Привожу его рассказ в сжатом виде: "Ну я… бля… далее лёгкий
мат, плавно переходящий в трехэтажный... Ну чё! Где был, где был! Где вы
сами то были? (см. про мат ранее). Ну я, короче, проснулся на лестнице…
из-за пальцев… в руке сигарета, эта… потухшая… из-за пальцев… (далее
вставки мата, как мягкие, так и не очень, заменяю многоточием). Пальцы,
короче…обжёг… три… Сам, ну ни хрена ничего не помню. Один…. В подъезде….
Решил… что все рядом, а я вышел покурить и уснул… Стал искать откуда.
Смотрю, одна дверь приоткрыта. Я туда... Там никого. Главное, стол
накрыт, закуска, флакон пустой… музыка тихо играет… и никого. Куда вы
все делись…хрен его знает… Ну я сел на диван и тут заметил мужика. решил
прилечь не на долго и вырубился...
Утром оклемался, пошел по маленькому.
Сам я… опять… ну ни хрена не помню. Выхожу… мужик какой-то спрашивает:
"Ты завтракать будешь?"... Буду, говорю. Смотрю на мужика… хочу
вспомнить кто он… стыдно, что не помню… ну и не спрашиваю... Мужик вижу,
тоже мается… Ну позавтракали… кефир выпил, яичницу съел. Я то ладно, а
вы то какого… меня в хате оставили… а сами свалили куда-то?".
Футбол, политика, деньги и кошечка Фрося