Моя писанина

Продолжение рассказа о юности в суворовском училище.
  Первый год всегда тянется медленно...  он самый трудный. Каждый день приносит новый жизненный опыт.


Я в центре во втором ряду. Всех кто на фото и сейчас могу назвать по имени и фамилии.

Занятия за занятиями, тяжелые зарядки, когда вместо "зарядки", после зарядки организм требует хочется упасть у мереть. Наряды. Единственное развлечение - кино вечером в субботу на большом экране. Телевизоров у нас не было в казарме вообще. самое обидное заступить в наряд с субботы на воскресение. Уж лучше в будни. Все отдыхают, появляется хоть какое-то свободное время а ты стоишь на тумбочке, моешь полы, накрываешь на роту в столовой (150 человек) и потом там же убираешь со столов все тарелки, моешь столы, протираешь под столами пол. Если делаешь это плохо, наряд может повториться через день.

Очень помогали письма. И из дома и от любимой девушки. Ощущение, что пришло письмо помню до сих пор. Сердце щемило, хотелось сразу куда-то затеряться и побыть наедине с этим родным листочком бумаги, еще пахнувшим домом. Увы, но письма приходили не так часто как хотелось бы.
После занятий мы сидели в классах и готовили уроки на следующий день. В этих же классах утром занимались. Повзводно, т.е. по 25 - 30 человек в классе. Лекций как в институтах у нас не было.

Зимой был положен отпуск. Но в него отправлялись не все. Только те кто сдавал экзамены не ниже чем на 3. Одна двойка и ты остаешься на дополнительные занятия. Отпуск у нас назывался "10 дней которые ты потратишь на весь мир". Смешно, учитывая что мир ограничивался только домом, понятное дело о загранице никто и не мечтал.

После отпуска мы ломали казармы и бывший штаб. Это было сложно. Нас забирали с занятий и мы его крушили кувалдами и ломами. Здания были старые и ломались не по цементу (который был с добавлением желтков) а по кирпичу. Жесть была. Придумывали как обрушить сразу стенку. Это было проще.



Где я догадаетесь? )))

У меня проблем не было, но были проблемы с физкультурой. Нужно было на 1 курсе сделать подъем с переворотом, 3 раза, без полного виса, с толчком от земли. У многих это не получалось (подтягиваться умели все). Каждый день выбегал тренироваться на каждом перерыве. Получилось перед самым отпуском, когда уже отступать было некуда. К лету я уже делал подъем с переворотом с полным висом, причем более 10 раз, "выход силы" на 1 руку, а затем и на две, разные "солнышки" поясные, склепку и прочее. Большое солнце крутить так и не научился, хотя многие у нас крутили.

Ну и... главное в кадетке, это традиции.

По одной из самых старых кадетских традиций, когда выезжаешь в летний полевой лагерь (выезд почти на два месяца), нужно, проезжая ворота училища, прокричать троекратное "Ура!". Почему это было жизненно необходимо, никто не знал, но кричали с незапамятных времен.

Выезжали повзводно, на машинах. Тот взвод, который традицию не выполнял, терял авторитет у всего курса. Напрочь. В любом споре, и т.д. и т.п. в решающий момент тебе могли логично припомнить: "Вы даже под воротами крикнуть за*сали, о чем с вами вообще разговаривать?!". Традиции знали все и неукоснительно их выполняли. Потеря уважения со стороны других взводов и рот, без сомнения привела бы к непредсказуемым последствиям. Самой безобидной из них была возможность по морде лица…

Предыдущим выпускам не везло. Начальник училища на традиции смотрел одобрительно – сам был бывшим кадетом и понимал, что лучший способ бороться с традициями – поддержать их и заставить неукоснительно выполнять. С его приходом кадеты скучали и под руководством зам. ком. взводов угрюмо тренировали троекратное "Ура" перед каждым посещением столовой. Взводу, который крикнет под воротами громче всех, от начальника училища был обещан торт. Большего позора даже представить себе сложно…
К счастью, ненормальный начальник училища продержался не долго. Его сняли с должности. В летний период обучения, в лагере, во время занятий, отделение отправилось на боевую позицию. Чтобы срезать путь и не терять времени на переход через мост, решили переплыть реку. Заодно и искупаться. Начали переправу семеро, на противоположный берег вышло четверо. Троих не досчитались.

Новый начальник училища пришел с войск. Фамилия – Пироженко. Он был крупным, нормально мыслящим генералом и отличался завидным упрямством. Он пообещал за пол года покончить с традициями, как с пережитками прошлого. За троекратное "Ура" под воротами, он приказал ставить машину в парк, а взводу идти в лагерь пешком. Причем со всем своим имуществом. Между прочим, кроме личного оружия, полевой экипировки и вещевых мешков, к имуществу относились ящики с хозяйственным инструментом, бельём, полотенцами, мылом и другим разнообразным, абсолютно ненужным настоящему кадету хламом.

Начальник думал, что традицию остановит такая мелочь, как пеший марш-бросок с полной выкладкой. Он ещё не знал, что кадет всегда – сначала выполняет традицию, а затем думает о её последствиях. Все, кроме офицеров, были начальнику благодарны. Это было достойное решение. Решение, которого так не хватало, для проверки кадетской выдержки и мужества. Роты оживились и воспрянули духом. Троекратное "Ура" в результате прокричали ВСЕ и удовлетворенные свое крутизной отправились пёхом.
Идти предстояло около 48 км. Роты растянулись на несколько километров. Через несколько часов пути, на радость местному населению, ящики с имуществом стали облегчаться. Первыми из них ушли в небытие ломы и кувалды, затем лопаты, грабли, бельё. Наши командиры взводов этот порыв подчиненных прочухали и, поняв бесперспективность борьбы, уговорили ротного пойти на нарушение – втихаря погрузить ящики с имуществом в грузовик. Так удалось сохранить значительную часть ротной материальной базы.

Впереди нас ждал лагерь – деревянные сараи с двухъярусными нарами для сна, столовая, открытые покосившиеся беседки-классы, парк боевых машин и т.д. и т.п. Полевой выход, был самым жутким временем всего обучения в училище. В это время над нами издевались все кому не лень. Химик испытывал свои дымовые нервно-паразитические шашки, инженер заставлял устанавливать проволоку-путанку и другие инженерно-пыточные приспособления. А ещё он исследовал предельные физические и психические возможности кадетских организмов при оборудовании на местности окопов для стрельбы (как правило, стоя с лошади), и проводил другие жестокие и бессмысленные издевательства над нашими молодыми дикорастущими организмами.
Утро начиналось с зарядки, на которой командир взвода выжимал из наших душ семь потов. Мы бежали, а он ехал сзади на москвиче и подгонял отстающих. Затем политинформация и завтрак. После завтрака полевые занятия. Начинались они традиционным полутора километровым марш-броском на сопку, находящуюся рядом с лагерем. Наверху находилось практически ровное плато, заросшее смешанным лесом. Уссурийская тайга это практически все растения, какие растут на земле матушке – очень красиво, но трудно проходимо.

На сопке ставились задачи на день и выполнялись, в зависимости от темы занятий. Самые нелюбимые занятия – инженерная подготовка и тактика. В первом случае много рыли, во втором бегали и орали "УРА", как раненные дикие слоны.
Самым любимым и привилегированным считалось засесть во время тактических занятий в засаду. Сидишь и кемаришь в теньке. Мечта! В почете была и огневая подготовка. Интересно и бегать не надо. Стреляли три раза в неделю. Первый день из автомата, второй день из автомата, третий… тоже из автомата, но иногда на третий день автомат заменялся РПГ, пулеметом или метанием гранат. Пистолет, по непонятной мне причине почему-то игнорировался. За всё время обучения мы стреляли из ПМ всего два раза и то в тире на зимних квартирах.



Наш командир взвода по кличке Чуня очень любил тактику. Он отдельно вызывал к себе командиров отделений и ставил каждому отделению персональные задачи. Таким образом, методически грамотно запутывал не только подчиненных, но и самого себя.
Одним указывался маршрут и рубеж, который необходимо было скрытно занять и окопаться, другие устраивали на маршруте первых засаду, третьи наступали и т.д. и т.п. Чуня наблюдал за войной со скрытого командно наблюдательного пункта и выставлял оценки. Всё это должно было нам нравиться, закалять нас и прививать нам любовь к военному делу.

Конечно, в засаду посылались только любимчики и те, кто нигде не проштрафился. Иногда в играх участвовали и другие взвода и даже роты. Перед обедом все собирались, и проводился короткий разбор полетов. Венчал занятие марш-бросок вниз – в лагерь. Проигравшие несли каски, противогазы и саперные лопатки победителей.
В один прекрасный день нашему отделению, по странному и необъяснимому стечению обстоятельств повезло – нас отправили в засаду. Организовать её надо было в четырех километрах от места дислокации, рядом с мостом через реку. Маршрут движения был указан и мы бодрой рысью (до ближайшего поворота) ринулись выполнять поставленные задачи. За поворотом, не сговариваясь, перешли на шаг, развернули карту и принялись обсуждать задание. Нам было приказано ускоренно, соблюдая осторожность двигаться по дороге, устроить засаду на первое отделение, взять языка и доставить его к месту сбора. После непродолжительной дискуссии, мы уговорили нашего комода Яшу сменить маршрут движения и срезать добрую половину пути.

Это бы позволило:
– срезать около трех километров;
– двигаться спокойно, а не ускорено;
– внести в планы Чуни неожиданность и жизненную непредсказуемость;
– сохранить драгоценные силы для дальнейшего неравного боя.

Сэкономленное время решили потратить на заход в детский пионерский лагерь, находившийся в аккурат по ходу нового маршрута. У Яши были свои резоны пойти у нас на поводу. У него в лагере была знакомая селянка – девушка-вожатая.
До лагеря добрались благополучно. Познакомились с девушками, нахохотались до ко ликов, попили чаю, чокаясь кружками. Когда наступила критическая пора уходить, стали спешно собираться, и тут выяснилось, что Игорь где-то оставил гранатомет.
Искали судорожно... Тщетно. Игорь точно помнил, что поставил его в угол комнаты, недалеко от входа, но угол был пуст. Оружие у нас было не учебное, а самое, что ни на есть боевое. Запахло отчислением и крупным скандалом.

Метания по комнате и судорожные рысканья в округе не помогли. Пришлось отлавливать местных, шнырявших всюду паразитов-пионеров и применять при расспросах запрещенные Женевской конвенцией методы. Вскоре результат был достигнут. Гранатомет вернули. Пионеры думали, что он нам не нужен и взяли на время – попугать девочек.

Конечно, к месту засады мы прибыли с опозданием на час, но искренне довольные и спокойные внутри. Там нас ждал весь взвод. Как оказалось давно. Во время разбора выяснилось, что срезав маршрут, мы смогли счастливо избежать засады первой группы. Третья должна была устроить засаду на вторую группу и попытаться нас освободить. Таким образом, мы обеспечили простой всему благодарному взводу. Крайними, как всегда оказались командир отделения, я и Славка Прокоп.

Командир за то, что он командир и за всё отвечает, я за то, что не совладал с нервами и в ходе разбора полетов не смог сдержать улыбку, а Славка просто из-за упрямства и обостренного чувства справедливости. Он за неё всегда попадал. Если бы Чуня знал истинные причины задержки... думаю, он бы всё простил, если бы его, конечно, сразу "кондратий" не хватил.

Полевой выход - экзамен на зрелость. Рубеж между "мальчиком" и "стариком"...

На фото наш командир взвода чуня майор Марьин (когда был еще капитаном).