Моя писанина

Отпуск это всегда долгожданно и мимолетно.
Ждешь его, ждешь. А он РАЗ. И проходит моментально. Даже не помнится, чем я занимался в том отпуске. Казалось высплюсь за весь год. Но нет, как-то не хотелось. Казалось одними тортами питаться буду. И тут как-то не заладилось - наелся в первые дни и все...
Возвращение в училище не пугало. Напротив, мы теперь уже были не мальчиками, а стариками. В училище ходили и смотрели "своих" мальчиков. У нас была традиция, согласно которой нужно было обязательно найти своего мальчика (земляка) и оберегать его от других стариков. Своих мальчиков мы кормили за свой счет в чайной, знакомили с другими стариками (что бы они их случайно не обидели) и т.п.
Когда-то я был "мальчиком" Вити Буянова. Он затем поступил в Благовещенское танковое. Пока мы учились вместе, он меня защищал и оберегал как мог, за что я ему и сейчас благодарен. Старики жили в своем "городке". Он находился от нашего  через плац. У нас на территории была чайная, у них клуб, санчасть и библиотека. Я тогда любил читать и делал это с удовольствием и всегда находил для чтения время (чего не могу сказать о себе сегодня). Помнится, даже убегал с самоподготовки в библиотеку читать. Там я залпом проглотил много книг. Казалось бы, совершенно "безумных" - например "Четыре танкиста и собака", "Сердце Бонивура" и т.п. Выбор был не очень богат. Причем считать можно было только в зале, с собой почему-то не давали. Мушкетеров, Уэлса, Жюля Верна и прочих классиков я перечитал еще дома.

Бывало даже наряды вне очереди "хватал" за чтение. Поэтому я всегда просил у преподавателей какое-то дополнительное задание- реферат написать или что-то еще... и потом под предлогом "исполнения", мог официально наслаждаться художественной литературой.

Спасибо Виктор Буянов (мой старик). Его имя и фамилия (словно пароль) часто спасали меня от синяков под глазами. До сих пор помню его имя и фамилию, хоть давно уже забыл половины друзей и сослуживцев с которыми служил гораздо дольше. Витя был хорошим стариком. Когда я окончил первый курс мы встретились. Он был уже курсантом. В последний раз мы созванивались пару лет назад. Он был в Москве, оканчивал академию "Генерального штаба". Где он служит сейчас, увы, не знаю. Но интернет великая вещчЬ.

А еще, на первом курсе я лежал в санчасти. Про это нельзя не написать ))) В то время у нас в училище была эпидемия желтухи, а у меня поднялась температура. Доктор решил, что это желтуха и положил меня к желтушечникам в изолятор. С ними я пролежал три дня, пока не сделали анализы и не выяснили, что это ОРЗ. Меня от желтушечников отселили и отправили к остальным.... посмотреть успел заразиться или нет.

Лежал в одной палате вместе со стариками. Те изголялись, каждый день придумывая что-то новенькое. Опросили мальчиков в какое училище будем проситься на распределении. Я артиллерист, мне относительно повезло. На мою кровать навалили кучу тапочек. Мальчик - связист под кроватями тянул нитку (что бы не порвалась). А я должен был попасть в него тапочком ))) если не попаду, огребу я, а не он. И наоборот. Артиллерист профессия хорошая. Связист или нитку порвет или сам подставится... и танкисты в них стреляли, правда при этом перемещаясь на табуретке. ))) готовились к бою, ибо "Тяжело в учении - легко в бою!"
Ночами мы читали стихи:

День до "краба" (краб - знак о выпуске из училища) стал короче
Старикам спокойной ночи!
Пусть им снится дом родной, баба с пышною... далее не буду. Жуть... ))) хотя помниться еще. Какие им нужны были бабы в то время?! Теперь смешно даже ))) пожрать бы, да поспать...

В ноябре мы ходили на параде в Хабаровске. Перед этим три месяца тренировались. Ходили в коробке. Барабанщики тренировались еще больше. Зимой в Хабаровске холодно. А у нас были на ногах не сапоги, а ботинки. Тридцать минут стоять неподвижно и слушать речь, а потом идти мимо трибуны - не сахар. Но справились, не беда, хоть пальцы некоторые и отмораживали. Были свои хитрости. Стельки правильные и т.п. Помню на одной репетиции парада коробки были построены, но генерала не было. Все стояли ждали, мерзли. Даже тренировку начинать без него не решались. Он задержался почти на пол часа. Извинился и сообщил, что смотрел хоккей. Наши играли с канадцами. Наши победили и даже счет сообщил. В связи с победой сборной, прошли всего один раз. Все были довольны, почти на час раньше "отстрелялись".

Второй курс был веселый. Отчислили с нашего взвода Яшу. Пнул мальчика в коридоре, а кто-то из преподавателей увидел. Боялись что повесится, не хотел домой ехать.

У командира роты подполковника Ольгасюка был Москвич 412. Бедная машина. Как только наши над ней не издевались. Проткнуть колеса - самое безобидное. Помнится, как-то ему положили на крышу несколько кадетских кирпичей. Крыша прогнулась. Он ее выправил и ездил с этакой башенкой (кадетским пирожком). И кроссы за его машину бегали и ночами полы мыли. Что только не делал, но машина все равно страдала. Помнится, один раз у него случился срыв. Он построил роту, долго ходил молча, пытаясь успокоиться. Сверлил строй глазами. А потом остановился и прокричал:

- Выйди кто это сделал! Выйди! Скажи Ольгасюк ты мудак! В рожу плюнь! Я тебе ничего не сделаю, слово даю! НИ-ЧЕ -ГО! Но машину не тронь!  Пожалей машину!

... и так это было искренне, что машину больше не трогали. Западло стало считаться беспалого машину трогать. Кличка у него была "Беспалый" - двух пальцев на руке у него не было. Хороший был мужик. Наш выпуск был у него последний. Потом на пенсию ушел. Вот он на фото. Трудно ему с нами охламонами было...



Должен отметить – вся учеба в СВУ это сплошная непрекращающаяся традиция. Нередко традиция, доведенная до абсурда. Без сомнений, как у всех нормальных учебных заведений была у нас и своя, эксклюзивная выпускная традиция.

У штаба училища находился памятник Суворову. Генералиссимус стоял, гордо подняв голову вверх, и указывал перстом почему-то себе под ноги. Обут он был в шикарные ботфорты, доходившие в аккурат до середины бедра. По традиции, перед выпуском, каждая рота с промежутком в одну ночь должна была наложить кучку (экскрементов) в то место, куда указывал пальчиком генералиссимус и начистить ему сапоги черным кремом до блеска.

Первой экзекуцию проделывала 4-я суворовская рота. Так как она была первой, особой сложностью операция не отличалась. Встали ночью, накрасили, покурили, легли спать. Эти "ребята" всегда на халяву проскакивали.

Второй были мы – 5-я кадетская рота))))) Проделать подобное было намного сложнее. У памятника дежурили офицеры. В расположении тоже. Для преодоления трудностей был разыгран целый спектакль. Одна группа отвлекала ответственного офицера ложным, но настоящим пожаром на втором этаже, другая по пожарной тревоге убывала на тушение, третья и четвертая группы убывали на "выполнение традиции". Третья группа пыталась почистить сапоги, прогнозируемо нарывалась на засаду, ударялась в бега и увлекала её за собой. Пока "засадные офицеры" пытались отловить кадетов в кустах и прочих окрестностях, четвертая группа без проблем завершала экзекуцию с памятником. В случае провала четвертой группы существовал ещё один – экстренный вариант... К счастью он не потребовался.

Шестой кадетской роте выполнить необходимое вообще представлялось невозможным. Но невозможное это только слова. И утром в этом все могли убедиться. Про предстоящие ночные войны знали заранее. Всё училище отслеживало ситуацию, и по утрам полушепотом обсасывало подробности. Дежурные офицеры с вечера запасались золотой краской, что бы до приезда начальника училища успеть закрасить сапоги и доложить об успешном срыве традиции. С годами сапоги распухали всё больше и больше. До нас они дошли сильно раздутыми, интересно было бы посмотреть на них сейчас.

Перед самым выпуском по традиции одевали Бонивура. Памятник этому герою гражданской войны стоял перед клубом училища. Бонивур был с голым торсом, набедренной повязкой и со связанными за спиной руками. Типом лица, торсом и набедренной повязкой он смахивал на Маугли (с натяжкой на Тарзана) повязанного злобными селянами и отданного на растерзание Шархану… но табличка на памятнике конкретно указывала и не оставляла сомнений – это Бонивур. Он стоял невысоком постаменте и с гордой ненавистью смотрел на всех входящих – выходящих из здания клуба.

Бонивура одевали в синие армейские трусы и майку. Для этого самая большая майка и трусы разрывались, а затем сшивались на месте использования. Процесс занимал около минуты, зато эффект на окружающих гостей производил потрясающий…
Ещё одной заморочкой была традиция делать надпись на трубе. Правда просуществовала она всего три года. В 1981 году какой-то кадет на спор залез на трубу кочегарки и написал на ней номер выпуска и номер роты. Через неделю на трубе (конечно ещё выше) уже красовались три надписи. Их сделали другие роты выпускного курса.

Не смотря на скандал (тогда надписи закрасили), на следующий год ситуация повторилась. В нашем 1983 году, Толик Топтоногов первым залез на самый срез трубы и вывел XXV выпуск, 5 рота, с противоположной от скоб стороны. Краску и кисть ему подавали на веревке. Кисть подавали дважды. В первый раз уронил.

Остальные роты, конечно, сразу проделали подобное, но так высоко, как Толян никто залезть не смог. Труба была высокой. Скобы около её середины были сильно расшатаны, а ближе к самому верху, в одном месте, двух подряд вообще не хватало. Нужно было подтягиваться и карабкаться. Толику удалось совершить свой подвиг только благодаря полному отсутствию в его мозгах чувства самосохранения и чрезвычайно лёгкому весу. По словам наблюдавших за восхождением он несколько раз чудом не сорвался.

Начальник училища рвал и метал. Для того, что бы подобное, не повторилось, нижние скобы собирались срезать на несколько метров (не знаю реализовали «проект» или нет). Была вызвана пожарная машина и все надписи закрасили, но до Толиной визитки лестница не дотянулась. Так она и осталась красоваться памятником человеческой глупости и кадетского безумного желания быть первыми во всем... любыми средствами.

Написано было давно,  будет продолжение...